Г.С.Клокова, О.В.Демина

Кафедра реставрации ПСТГУ, Москва

Предостережение против использования книги В.А.Петрова

«Практическая реставрация икон»

  В 2012 г. в свет тиражом 2000 экземпляров вышел труд В.А.Петрова «Практическая реставрация икон», написанный им «на основе личного реставрационного опыта», и, к сожалению, рекомендованный к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.

В.А.Петров имеет два высших образования, но ни одно из них не является ни специально-реставрационным, ни искусствоведческим. Не работал он ни в реставрационных мастерских крупных музеев, ни в государственных реставрационных мастерских, следовательно, у реставраторов-профессионалов не учился, Комиссией по аттестации реставраторов при Министерстве культуры ни СССР, ни Российской Федерации не аттестован (иначе об этом непременно было бы упомянуто в биографии).  Тем не менее «реставрацией» икон занимается с 1972г.  

В приведённых им методиках и рецептурах реставраторы-профессионалы действительно нашли не только «немало нового», как и заявлено в аннотации, но почти всё оказалось неожиданным и приводящим в крайнее изумление.  До выхода этого «пособия» специалисты были уверены, что подобные приемы никакое сколь-нибудь официальное издание публиковать и рекомендовать к использованию (да еще и широким кругам читателей) не может. А на просторах интернета можно найти и не такое.

Реставраторы и искусствоведы, являющиеся членами Патриаршего совета по культуре РПЦ, узнали о книге только после начала продаж. Было бы любопытно знать, рецензировал ли кто-то эту книгу, имеет ли рецензент какое-то отношение к реставрации, знаком ли он (рецензент) с утверждёнными и принятыми в современной реставрационной практике методами.

А также с тем, что утверждение методик не самоцель, но необходимый процесс, который отражает коллективно осмысленный профессиональный многолетний опыт и призван максимально оградить памятники искусства от разрушения как во время, так и после проведения реставрационных работ. Многие приемы и рецептуры при этом отбрасываются, как опасные и малоэффективные. Ошибки реставраторов также опасны и необратимы, как и ошибки врачей, а ответственность столь же велика. Правда, безусловная необходимость медицинского образования для врача, к счастью, пока обществом не отвергалась. Появление этого «пособия» свидетельствует о печальной убежденности того же общества, что реставрация - доступное занятие для любого желающего, а трагические последствия такого вмешательства в жизнь памятников неважны.

Вся профессиональная деятельность реставраторов с начала 20 века организуется так, чтобы максимально уменьшить влияние изолированных одиночек, заставить реставраторов регулярно обмениваться опытом и совершенствовать свою деятельность. Такими организационными приемами являются как Реставрационные Советы при проведении реставрационных работ, так и иные профессиональные коллегиальные органы, в частности, утверждающие методики работ и аттестующие профессиональный уровень реставраторов.

Появление данного издания заставило нас ввести новый, но давно напрашивающийся, термин для этого явления массовых непрофессиональных псевдореставрационных вмешательств –  «маргинальная реставрация», а вовсе не практическая.

Это  действительно особый мир, не имеющий отношения к реставрации, но благодаря неинформированности общества, уничтоживший не меньше памятников искусства, чем загублено человеческих жизней «целителями» и рекламой самолечения «особыми» приборами и лекарствами.

В археологии есть подобные же антиподы у ученых – т.н. черные копатели, это вполне негативное название широко известно. Антиподов реставраторов чаще всего называют столь же негативным термином «поновители» или самоучками. До 20 века и поновительство, и его варварские методы были еще объяснимы несформированностью профессии реставратора. Но с тех пор, как в 20 веке осознали производимый вред и начали целенаправленно обучать реставрации и отбирать наиболее действенные и щадящие методы работы, оправдать поновителей-самоучек так же невозможно, как и копателей. Это разорители нашей культуры.

Именно поэтому специалистов так обеспокоила и возмутила книга, являющаяся попыткой легализации маргинальной поновительской деятельности, как якобы одной из нормальных сторон реставрационной практики. Вся реставрация носит практический характер, и вся она может быть или профессиональной (академической, музейной и т.п.), или маргинальной, т.е. вредительской. Никакого облегченного, широкодоступного варианта не существует по определению, как в хирургии.

Для специалистов достаточно взглянуть на обложку, чтобы понять, что мы имеем дело с самоучкой-любителем – ни одному реставратору профессиональное достоинство не позволит разместить где-либо фотографию иконы с пробой, выполненной на лике, и связать ее со своим именем. Ведь и делать такое на иконе недопустимо, даже для начинающих студентов-реставраторов. Ни один реставратор не работает на особо ответственных частях иконы, не отработав методику на малозаметных периферийных участках, и никогда на лике не оставляют геометрически четких границ при раскрытии. Впрочем, и вся профессиональная реставрация отличается от маргинальной в корне, самим подходом, в основе которого всегда – максимальная сохранность памятника, а не личные пристрастия или нехватка времени на обучение. Поэтому совершенно исключены и самообучение, и методики, ведущие к большим или меньшим утратам памятника, столь практично соединившиеся в этом «пособии».

Не менее показательна оборотная обложка книги, где описывается трудовая и учебная биография В.А.Петрова. Как основа для занятий реставрацией без обучения, указываются два высших образования, не имеющих никакого отношения к реставрации. Представьте человека с двумя дипломами по гуманитарным специальностям, который проектирует мост, ведущий к вашему дому. Страшновато?

Особо отмечены знания по химии полученные автором во время его обучения на геологическом факультете. Химия для геологов не предполагает углубленного изучения свойств растворителей. Предмет у реставраторов называется спецхимия, и имеет массу специфических сведений, с уклоном в технологию живописи, в т.ч. практического характера, никоим образом не преподаваемых геологам. Современная химия – достаточно разветвленная область знаний, и преподавание ее как дополнительного спецпредмета для разных специальностей имеет из общего разве что школьный курс химии.

Судя по тому, что автор путает дисперсию с эмульсией, считает диметилформамид нетоксичным (стр.45), а кислоту вообще может рекомендовать для воздействия на масляные краски, основные сведения его память не сохранила уже к моменту начала его трудов на ниве маргинальной реставрации.  На одной и той же странице (стр.61) один и тот же придуманный им состав называется то эмульсией, то дисперсией, а то ещё и дисперсией «с искоркой» (возможно, что и «цвету наваринского дыма»).

Более того, даже спецхимия без изучения техники, технологии и исследований живописи каждого определенного ее направления мало что скажет будущему реставратору. Это также предметы очень практического характера. Столь же важно осознание уникальной ценности самих реставрируемых памятников искусства. Примером первичности этого для реставратора является, в частности, пассаж, где о вредности муравьиной кислоты для человека В.А.Петров предупреждает, но вот то, что при её применении неизбежны (!) значительные утраты живописи, ни малейшего беспокойства у него не вызывает. Ведь «… возникшие при этом утраты можно легко впоследствии тонировать» (11., с. 117).

Собственно говоря, комплексное и систематическое изучение достаточно широкого круга спецпредметов и является основой обучения и качественной работы специалиста. Именно поэтому вообще появилось высшее профессиональное образование, не только реставрационное.

Далее упоминается знание русской иконописи, полученное при обучении на оператора во ВГИКе. Немногие задумываются о том, что курс истории искусства, читаемый не для искусствоведов, а как обзорный для создания общего культурного уровня, содержит крайне мало сведений, и они максимально сокращены и формализованы. Тем более, сведения об «отжившей» для СССР иконописи. Грубо говоря, студентам сообщают, что было такое явление, как иконопись, жили когда-то на Руси Андрей Рублев и Феофан Грек. А задерживается в голове у студентов и того меньше. Примерно столько, сколько у большинства гуманитариев из школьного курса физики и алгебры. Участие в съемках фильма «Андрей Рублев», при всей романтичности этого процесса для читателей, не делает одного из операторов этого фильма специалистом по любому из периодов русского искусства, а тем более по стилистике и технологии иконописи, столь важных для реставратора.

Заложенное или даже прямо упомянутое, как норма, в «методиках» автора неизбежное разрушение памятника при их использовании ясно говорит о том, что ценность русской иконописи осталась неизвестной для В.А.Петрова и цель его деятельности - вовсе не сохранение памятников искусства. Но другой цели у реставратора быть не может.

Много  вопросов вызывает сам факт того, что ни одно из полученных образований не дало возможности автору данного «пособия» настолько профессионально состояться, чтобы остаться хоть в одной из профессий. Зато в 1972 году уже без всякого образования, под влиянием модных во второй половине 20 века богемных представлений о реставрации и «чёрных досках», столь неразумно воспетых В.Солоухиным, он становится одним из полуподпольных поновителей, никак не связанных с реставрацией ни тогда, ни сейчас. 

 И ни одно из высших образований не оказалось для В.А.Петрова настолько ценным, чтобы понять саму необходимость получения специального образования прежде, чем начать любую ответственную деятельность. Или же реставрация  в его представлении вообще что-то вроде любительской росписи шкатулок на дому.

А ведь в то время достаточно многие (правда, обычно с искусствоведческим дипломом) становились реставраторами, стажируясь или начиная с помощников в немногих официальных реставрационных мастерских, где поддерживался достаточно высокий профессиональный уровень, но требовалось слушаться наставников. Но автор «пособия» выбрал вольное существование самоучки, очевидно, считая, что человеку с двумя дипломами уже зазорно учиться в каких-то музеях или реставрационных мастерских. Кроме того, мы видим характерное для поновителей-самоучек сведение реставрации к разрозненным ремесленным приемам (то старинным, то «засекреченным»), что было дикостью уже в середине 20 века. Укрепившееся со временем противопоставление себя  и нехороших, скрытных или недостаточно информированных «музейных реставраторов» явно во многом вызвало к жизни это «пособие». 

Профессиональной терминологией В.А.Петров не владеет, зато в тексте можно встретить такие перлы, как «рыбье мясо» (стр.28), «дописки», «пофикать», «поматоветь», «зацарапать», «сцарапать» (стр.59) и др., а также рекомендацию использовать для удаления загрязнений и лака с иконы зубную щётку, очевидно из арсенала древних секретов (стр.61).

К сожалению, из своих высших образований автор не вынес основного универсального качества – так называемого осознания границ своей компетенции. Когда каждый грамотный специалист, осознавая уникальность и более или менее узкую направленность своих знаний, ясно понимает, где он может быть  полезен, а где кончаются его знания и навыки. Где начинается область, в которой ответственный человек ясно видит свою некомпетентность, невзирая на дипломы в другой области. Более того, он понимает саму особую важность именно систематического образования в любой профессиональной области.

Характерная особенность данного «пособия» та же, что и у популяризуемой им маргинальной деятельности – смесь устаревших и резонно отброшенных профессионалами приёмов, рецептов и материалов, механически и бездумно используемых автором, со столь же необдуманными «новшествами», расплывчатость и нелепость объяснений своих действий, противоречащих даже здравому смыслу. В основе этой гремучей смеси – незнание свойств материалов, незнакомство с профессиональной литературой, понятная изолированность от профессиональной среды и непонимание процессов, происходящих как при бытовании икон, так и при их реставрации, неколебимое безразличие к целостности и сохранности памятника.

Одно нужно знать точно: книга эта принесёт много вреда. Гриф издательства Русской Православной Церкви заставляет определённую категорию наших граждан с полным доверием относиться ко всему, что в ней написано, а безапелляционная манера изложения самых диких рекомендаций неизбежно вызовет у некоторых людей желание самим попробовать «починить» икону и тем самым, не ведая, вполне «практически» уничтожить её.

Чтобы более наглядно объяснить широкому кругу потенциальных читателей, почему эта книга, написанная очевидным самоучкой, вредна и почему приведённые в ней методы «реставрации» неприемлемы и могут привести только к порче икон, иногда необратимой, следует разобрать отдельно некоторые главы и разделы. Разбор будет производиться подряд, повторы «рекомендаций», частые в тексте, по возможности будут опускаться.

2.2., с. 13. «Часто для придания грунту большей плотности он приготавливался на эмульсии из клея и олифы». Откуда взяты такие сведения? Не для плотности, а в качестве пластификатора, в левкас в очень небольшом количестве добавляется обычное льняное масло. Важна не эмульсия, а равномерное распределение этой малой добавки масла. Олифа плохо распределяется в левкасе из-за того, что является маслом, уже специально загущенным частичной полимеризацией (или уплотнением).

2.5., с. 19. «В XIX веке масляная живопись, зачастую в академической манере, очень широко использовалась в церковном иконописании. Как правило, это были иконы очень низкого ремесленного уровня.» Автор, вероятно, не знает, что в технике масляной живописи писали иконы и расписывали стены храмов В.Л.Боровиковский, И.А.Акимов, А.К.Варнек, И.Я.Вишняков в XVIII в., а в XIX – н. ХХ-го – Ф.А.Бруни, Н.А.Касаткин, В.М.Васнецов, М.В. Нестеров и др. крупные мастера, а не только иконописцы-ремесленники. И именно из-за академиков-иконописцев манера названа академической. Вообще мнение о якобы низком художественном уровне поздних икон устарело столь же безнадежно, как и раскрываемые в книге «секреты».

3.1., с. 27. «В качестве клеящего вещества при иконной реставрации обычно используется техническая, или фото-желатина. За неимением ее можно взять пищевую желатину. Однако если есть возможность, лучше всего брать осетровый, или рыбий клей». Рекомендуемый в книге желатин для реставрации (и даже для иконописи) не пригоден, т.к. он по сравнению с животными клеями не пластичен, это даже не клей, а одна из фракций глютиновых (или коллагеновых) клеев, наиболее жесткая и хрупкая. Желатин является продуктом переработки самых разнообразных наиболее дешевых животных отходов (в частности костей, являющихся основой самого некачественного, костного клея). Сырье специально очищается от всех природных пластифицирующих примесей, для вполне узких технических целей, где они только мешают. Разбор разновидностей желатина для реставрационных целей не менее нелеп, чем упоминание его в одном ряду с рыбьим клеем, наиболее эластичным и сильным из всех животных клеев.

Откуда реставратору взять «осетровый» клей – неизвестно, т.к. из плавательных пузырей осетров он уже не производится. Клей выпускают под общим названием «рыбий», он может быть и тресковым, и из других рыб, не указывающихся в сертификате.  

3.1., с. 28. О процессе приготовления рыбьего клея: «Поставьте водяную баню на огонь, доведите до кипения воду во внешнем сосуде. Кипятить надо не более 15 минут». Ни в коем случае воду нельзя доводить до кипения и даже приближать к нему! Это прямое указание по уничтожению дорогостоящего сырья. Так можно готовить только рыбный бульон.

Слово «варка» можно использовать только условно, на деле это длительный, но слабый нагрев. При t выше 60⁰С клеящая способность коллагеновых клеев разрушается, и дорогостоящий клей можно выливать - его использование будет неэффективно и даже пагубно для памятника. И 15-ти минут для приготовления клея, а не его порчи при кипении, очень мало, обычно этот процесс занимает от 1-го до 3-х часов, реставраторы прекрасно знают признаки, определяющие готовность клея, это преподается в начале первого курса.

Там же: «Чтобы клей в дальнейшем не прокис и не покрылся плесенью, в него надо добавить антисептик в небольшом количестве: примерно 0,5 % от веса сухих пузырей. В качестве антисептиков годятся многие вещества: катамин АБ, хлорамин, тимол, пентахлорфенолят натрия, трихлорфенолят натрия, фенол (карболка). Несколько хуже борная, салициловая кислоты, сулема, хромпик». Клей становится непригодным к употреблению гораздо раньше, чем покроется плесенью, запомнить признаки и причины этого легко удается студентам первого курса. А покрыться плесенью при неправильном использовании и хранении клеевые растворы могут и с антисептиком. В качестве антисептика в современной реставрационной практике применяются только катамин АБ и пентахлорфенолят натрия и в иной пропорции. Другие или неэффективны, или разрушают и клеевое сырье, и икону при использовании такого клея. Что с этими антисептиками делать применительно к клею – не объяснено. То ли ими пластины сухого клея посыпают или поливают, то ли неизвестно как добавляют в готовый раствор. Особенно следовало обратить внимание на высокую токсичность большей части упоминаемых им в качестве антисептика веществ и технику безопасности при работе, некоторые из них являются смертельно опасными веществами.

Там же: «Электрические утюги для целей реставрации совершенно непригодны». Почему?  Слишком нестаринные и несекретные? Уже много десятилетий реставраторы таким небольшими утюжками пользуются, а вот цельнометаллические утюжки из употребления за последние лет 15 почти вышли, потому что они мало у кого сохранились. Кроме того большой металлический утюг (илл. 11, цветная вклейка) в реставрации икон не применяется из-за неточности его воздействия и излишней тяжести, затрудняющей контроль движений реставратора.

Вообще же важен инструмент нужной площади и формы, который нагревается до определенной температуры. У ВСЕХ бытовых приборов эта температура слишком высока и недостаточно регулируется для использования «автоматом». Даже если это дорогостоящий специальный термошпатель, за выбор и контроль температуры всегда отвечает сам реставратор. Как и за обдуманное использование иных инструментов.

Там же: «Пластиковые одноразовые шприцы непригодны, так как приходится работать при высокой температуре, вызывающей их деформацию». С момента их появления  применяются и пластиковые шприцы. Ведь реставраторам вовсе не приходится использовать клей и воду «высокой температуры». Пластиковые шприцы намного безопаснее как для реставратора, так и для икон - они не деформируются при допустимых температурах, но, в отличие от стеклянных,  не трескаются и не бьются. А при порче такой шприц или иглу легко заменить.

3.2., с. 30. «Надо прежде всего внимательно рассмотреть ее (икону) всю сантиметр за сантиметром: нет ли где вздутий левкаса и красочного слоя. В случае сомнения надо надавить на подозрительное место кончиком ногтя»  Ни в коем случае нельзя надавливать ногтем или чем-либо иным на вздутие! Оно может осыпаться, а без такого воздействия сохранилось бы еще долго. Вообще нельзя применять к аварийным участкам даже малейшего усилия! Часто и дышать можно только в сторону или в респираторе. При профессиональном осмотре сомнения разрешаются иными, дополнительными обычными исследованиями.

Это не «рассматривание», а вполне осмысленный «осмотр больного», и вовсе не только вздутия ищет реставратор. Реставратор ищет вполне конкретные признаки разнообразных разрушений в разных материалах иконы, прослеживает их взаимосвязь, причины, объем и уровень опасности, оценивает вероятные методы работы. Есть отработанная методическая последовательность и терминология такого осмотра, подробные сведения заносятся в паспорт иконы. В пособиях по реставрации это всегда тщательно проработанный раздел.

Нужно заметить, что уже этот первый этап показывает, как уникальна роль профессионально компетентного наставника, в первые годы обучения он поначалу буквально «на пальцах» объясняет ученику, что же именно тот видит перед собой и что это может означать. Чем больше реставратор-ученик углубляется в работу, чем больше новой информации и навыков он должен применить для работы, чем больше возникающих нюансов учесть, тем важнее становится профессиональный контроль руководителя. Осмысленная работа реставратора начинается не ранее, чем через 3-4 года обучения под постоянным тщательным руководством профессионала. Одним из первых и важнейших навыков является умение остановиться и переспросить. И еще 2-3 года работа студента требует постоянных консультаций, уже более осознанных. Это статистика, многолетние наблюдения.  И умение оценить разрушения постепенно переходит в способность оценивать ход реставрационных работ, а затем в действенный самоконтроль.

Там же (см.также 3.2., с. 34.): «Иногда никаких вздутий на левкасе нет… но это вовсе не значит, что она крепкая. Надо обязательно простучать всю поверхность кончиком ногтя или костяшками пальцев... Там, где левкас хорошо держится на доске, звук звонкий, там, где отстал - глухой»  Нельзя простукивать поверхность, (и уж особенно – костяшками пальцев), могут образоваться внутренние осыпи! И профессиональные реставраторы этого уже не делают приблизительно с 70-х годов прошлого столетия, когда осознали эту проблему. И всё наоборот: там, где левкас отстаёт и под ним имеются пустоты, звук будет звонким, а там, где связь с основой хорошая – глухим. Этот секрет есть даже в популярной детективной литературе с ее вечным простукиванием стен и паркета.

Но в любом случае, оценка состояния иконы специалистом начинается вовсе не на ощупь. Знания здесь первичны. Часто и до завершения противоаварийных работ реставратор не может прикоснуться к разрушенной поверхности руками.

Там же: «Вам необходимо транспортировать на большое расстояние до реставрационной мастерской сильно разрушенную икону, на которой левкас еле держится и может осыпаться в любую минуту. Тогда нужно сделать предварительную временную профилактическую заклейку с помощью желтковой эмульсии... Полученной эмульсией надо мягкой кистью или пульверизатором обильно смочить лицевую сторону иконы и наложить на нее папиросную бумагу» Никогда при противоаварийных работах не используется желток! Противоаварийное укрепление может быть только клеевым. Описанный способ – путь к безусловной утрате значительной части иконы. У иконы, которую просто повезут горизонтально, гораздо больше шансов доехать в достаточно сохранном виде, чем у «подготовленной» таким образом.

 Укрепление разрушенного левкаса желтком любой концентрации и в любых обстоятельствах в реставрации  вовсе не производится. А крайне редко красочный слой повреждается отдельно от хотя бы верхнего слоя левкаса, тем более при упомянутых вздутиях и осыпях левкаса. Просто клеить бумажки на разрушения, плохо представляя, что с ними будет дальше – недопустимо.

При соотношении желтка и воды 1:2 эмульсия получается очень густой и жирной, а значит – неэффективной даже для обычной области употребления.  

Процесс удаления заклейки, нанесённой на желтковую эмульсию на разрушенную поверхность, очень трудоемок, сложен и опасен, и может выполняться реставраторами только с большим опытом, и удаляется такая заклейка не водой. Заклейка на желток реставраторами вообще никогда не наносится. Это всегда рассматривается как «следы непрофессионального вмешательства» и переводит консервацию в разряд особо сложных работ. Неумелая или непрофессиональная работа по удалению такой заклейки непременно приведёт к утратам.   

Более того, при попытке укрепления левкаса желтковой эмульсией практически блокируется или становится малоэффективным дальнейшее нормальное клеевое укрепление, например, если «подготовленной» таким образом иконе повезет и она попадет далее в руки профессионала. При этом удаление остатков желтковой эмульсии предполагает достаточно обильное смачивание, а это противопоказано для неукрепленных участков левкаса.

Т.е. вся описанная «методика» ведет только к дополнительным утратам разрушенной иконы и дальнейшему затруднению реставрации. Существуют обычные, прекрасно отработанные и достаточно гибкие методики противоаварийных работ, давным-давно успешно применяемыми профессиональными реставраторами. Но знакомство с ними у В.А.Петрова, видимо, не сложилось.

3.2., с. 31-32. «Этим теплым раствором с помощью флейца аккуратно промазывается вся разрушенная лицевая часть иконы - происходит пропитка левкаса клеем. Никакой профилактической заклейки при этом накладывать не надо. Теперь пусть икона просохнет. Через один-два дня эту процедуру повторяют, но уже с более крепким, 6% клеем. После его высыхания вы увидите, что левкас стал достаточно жестким и твердым. Если этого не произошло, можно еще раз пропитать грунт 6% клеем».  Пробы выполняются не только при раскрытии, хотя непрофессионалы об этом думать не привыкли. В частности, таким образом подбирается и концентрация клея на различных участках. Состав левкаса проверяется несложным анализом и также учитывается. Подобная «универсальная» рекомендация нелепа даже в первой своей части, во второй же – откровенно разрушительна.

  Промазывание слишком крепким клеем в пропитывание не переходит.  Рыбий клей имеет большую силу сцепления. Высыхающая пленка рыбьего клея разрывает, например, стеклянную посуду. Краску может успешно повреждать и отрывать от левкаса и хрупкая желатиновая пленка.

Реставраторы никогда не поминают некую «разрушенную лицевую часть», но всегда четко знают и очень конкретно должны описать, с каким видом повреждений каких именно материалов иконы они борются в данный момент, что при этом происходит с используемыми материалами и каковы нюансы выполняемой работы.

Одно из безусловных требований реставрации – не оставлять участок с клеем на поверхности незакрытым заклейкой даже на час. Даже 4% - это достаточно крепкий клей для пропитки. За 1-2 суток при отсутствии профилактической заклейки вместо загадочной «просушки»  просто образуется жёсткая клеевая плёнка на уже разрушенной поверхности, провоцируется дополнительное шелушение. Продуманное регулирование просушивания и использование возможностей увлажненных материалов  определяют значительную часть различий профессиональных  консервационных методик.

 6% рыбий слишком крепкий и не используется для укрепления красочного слоя.  К тому же он слишком густой и не используется для пропитки с поверхности, т.к. в лучшем случае попадает только в самые верхние слои левкаса и под красочный слой, что, приведёт к еще большему его повреждению, расслоению левкаса и отрыву красочного слоя, икона  превратится в хронически больную. Рекомендуемая повторная пропитка 6% клеем не только технологически бессмысленна, она ещё больше навредит.  

Смысл укрепления – вовсе не в том, чтобы сделать левкас «жестким», как вовсе не все повреждения обусловлены «нетвердостью» левкаса. Это очередное неправомерное обобщение, породившее безусловно разрушительную «рекомендацию».

Там же: «Если есть места с отставшим от доски грунтом, под левкас надо подвести клей с помощью шприца так, чтобы обильно смочить и доску, и изнанку левкаса» Подведение концентрированного раствора рыбьего клея под левкас без предварительного насыщения его клеем также чревато расслоением левкаса и образованием клеевого шва – безусловно разрушительного фактора в жизни больной иконы.  Остается неясным, нужно ли наносить профилактическую заклейку. А такие воздействия как без заклейки, так и без подготовительных операций категорически исключены.

Изнанка левкаса – очень трогательно. Автор не только не владеет терминологией, но и не в состоянии в адекватных выражениях сформулировать свою «рекомендацию».

Там же: «В некоторых руководствах рекомендуется накладывать не сухую папиросную бумагу, а смоченную клеем. Якобы это уменьшает внутреннее натяжение в бумаге». Не в «некоторых руководствах», а во всех рекомендуется на уже пропитанную клеем укрепляемую поверхность наносить папиросную бумагу, предварительно смочив её раствором рыбьего клея. Но дело не во «внутреннем натяжении бумаги»(?), а в том, что при пропитке проникновение клея в левкас происходит неравномерно: на каких-то участках произошло полное насыщение клеем, а на каких-то недостаточное.  И на недостаточно пропитавших участках бумага не приклеится или наоборот, частично приклеится еще до ее разглаживания, сместив разрушенные фрагменты.  

3.2., с. 33. «Наложив на проклеенную икону папиросную бумагу, сверху надо положить в один слой лист газеты и чрез нее прогревать икону чугунным утюгом, нагретым до 70-80^о»  Возможно, во время Великой Отечественной войны или  сразу после неё, когда с материалами было совсем плохо, и использовали газету при проглаживании укрепляемых участков. Но позже и до сегодняшнего дня реставраторы пользуются для этой цели фильтровальной бумагой, вполне доступной в продаже. А от газеты могут остаться следы в виде отпечатавшихся букв текста или потеки нестойкой  краски. К тому же сегодняшняя печатная краска содержит множество вредных веществ, взаимодействие которых при нагреве с материалами иконы вообще не изучено и может быть крайне негативным.

Один слой впитывающей бумаги не используют, т.к. велик риск приклеить его к поверхности из-за возможного перенасыщения выступающими излишками клея. Слоев всегда несколько, в зависимости от конкретной необходимости.

Температура в 70-80 градусов слишком велика. О результатах перегрева клея сказано выше, а если наполнитель в левкасе не чисто меловой, а из гипса, алебастра, или с иными добавками, левкас может сильно размягчиться и «поплыть». Об особенностях укрепления левкаса с не меловым наполнителем вообще ничего не сказано.  

Там же: «Через 10-15 минут папиросная бумага высохнет, тогда снимите газету и еще немножко погладьте утюгом икону прямо по заклейке» Проглаживание не производится «на время», зато учитывается масса иных параметров.

Зачем нужно «немножко погладить» без заклейки, непонятно. Но икона ведь не кошка, чтобы просто ее гладить. Гладить утюгом укрепляемый участок без промежуточной прокладки из предписанных для этого материалов прямо по профилактической заклейке и не нужно, и опасно. Утюг легко приклеивается к выступающим за края заклейки и никуда не впитавшимся излишкам слишком крепкого клея, к тому же папиросная бумага может разорваться и есть опасность повредить красочный слой краем утюга. Слой бумаги или иного промежуточного материала защищает живопись от перегрева и механического повреждения при воздействии утюгом или шпателем. Непонимание этого - одна из быстро изживаемых ошибок торопливых первокурсников.

Любое воздействие должно быть четко обоснованным, безопасным и иметь вполне конкретную, объяснимую цель.

Там же: «Через 1-2 дня заклейку надо снять.  …плоской щетинной кистью…  Если бумага плохо отстает или к ней прилипла краска, тогда можно бумагу просто скатывать пальцами…»  При сложившейся и проверенной временем практике, удалять заклейку можно не раньше, чем через неделю. И делается это не мокрой щетиной и не пальцами.

Разумеется, бумага, положенная на слой 6% клея будет «плохо отставать», при этом красочный слой не укрепится, а будет разрушаться и повреждаться при удалении заклейки. Именно поэтому используются совершенно иные методики укрепления.

Так называемое «прилипание краски» на самом деле признак возникновения массовых утрат красочного слоя (т.е. иконного изображения) в результате непрофессиональной консервации. Ни один фрагмент живописи не должен быть утрачен после начала реставрационных работ. При первых признаках такого явления нужно прекратить удаление заклейки и провести т.н. «противоаварийные работы с использованием нанесенной заклейки». Дело это долгое и хлопотное, требует профессиональных навыков и понимания проблемы. Но автор с детским простодушием игнорирует спровоцированное им разрушение иконы и целеустремленно  продолжает смывать и бумагу, и живопись то пальцами, то мокрой щетиной.

Там же: «Как только вы освободили от бумаги участок размером примерно 10х15см, надо очень быстро, пока не размок левкас, промыть это место поролоновой губкой, слегка смоченной водой температурой около 50 ^о» «Промывка» поролоновой губкой приводит к излишнему смачиванию поверхности и размоканию едва укрепившегося красочного слоя.  Выражение бытового характера, не используется примерно с 60-х годов в среде профессиональных реставраторов, но в данном случае вполне отражает неадекватность операции. Губка вообще не используется в реставрации, т.к. подразумевает слишком большое количество воды и неконтролируемое воздействие.

 Там же: «Как только вы смыли клей, нужно насухо протереть икону чистым полотенцем» При удалении влаги с поверхности после удаления профилактической заклейки не используют никакую ткань, в том числе и полотенце, т.к., если красочный слой укрепился не очень хорошо, чешуйки красочного слоя могут зацепиться за нитки ткани, появится утрата. Ткань, тем более полотенечная, слишком груба для таких деликатных операций.

Нельзя ждать, пока «смоется» клей со всей иконы. За это время вода впитается в поверхность и размочит все укрепленное. А если учесть количество воды на губке…

Читать далее (переход ко второй части)­­